 |
|
 |
|
|
|
|
23 мая на пресс-конференции в Москве члены ассоциации «Свободное слово» представили доклад о состоянии свободы слова и свободы творчества в России в 2016–2017 годах, сообщает «Кавказский узел». Авторы доклада заявили, что он основан на информации, полученной от российских творческих организаций, правозащитных и гражданских объединений. Его основная задача – привлечь внимание к масштабам и разнообразию форм нарушений закона в российской информационной и творческой среде, а также поспособствовать консолидации гражданского общества в поиске путей защиты базовых гражданских свобод.
Авторы уверены в том, что соблюдение российского законодательства и объективная информация о его нарушениях – основные условия соблюдения прав граждан.
В пресс-конференции приняли участие члены инициативной группы ассоциации «Свободное слово», а также представители Международного ПЕН-клуба (PEN International) Карлес Торнер, Кетлин Калдмаа и Эушен Шульгин. В ассоциацию «Свободное слово» вошли писатели, журналисты, блогеры, деятели культуры и науки. Многие из писателей, вошедших в новую ассоциацию, покинули Русский ПЕН-центр из-за несогласия с отказом его руководства от правозащитной деятельности, записанной в хартии международной организации.
Как отметил литературовед Александр Архангельский, ассоциация придерживается хартии международного ПЕН-клуба, которая провозглашает, что произведения искусства не должны страдать от национальных или политических амбиций, а цензура недопустима в мирное время.
«Это свободная ассоциация, объединяющая людей, у которых разные политические взгляды, но есть совпадение в одном – без свободы слова никакого развития быть не может, и что солидарность людей, занимающихся словом – это вещь, крайне необходимая для настоящего и для будущего. И никакого деления по профессиональным, клановым и тем более иерархическим структурам не будет. Тут и журналисты, и писатели, и переводчики, и издатели. Все, кто работает со словом, для кого слово – строительный материал его жизни», – сказал Архангельский.
Список участников ассоциации еще формируется, сообщила писатель Марина Вишневецкая. По ее словам, к членству в организации стремятся все, кому небезразлична ситуация со свободой слова в России. Пока организацией было сделано два заявления: в защиту журналистов «Новой газеты» и в поддержку блогера Руслана Соколовского.
Доклад «Россия, 2016–2017. Нарушения и государственные ограничения свободы слова» презентовали бывший секретарь Союза журналистов России, участница ассоциации «Свободное слово» Надежда Ажгихина и президент Фонда защиты гласности, член Московской Хельсинкской Группы Алексей Симонов.
Выступавшие отметили, что в последние годы российская власть вводит разного рода ограничения в области свободы выражения мнения, свободы высказывания и принимает репрессивные законы, позволяющие наказывать за творчество и выражение мнения вплоть до лишения свободы.
Надежда Ажгихина зачитала сообщение от нобелевского лауреата по литературе Светланы Алексиевич.
«Поддерживаю «Свободное слово» и верю, что оно сможет объединить всех тех, кто в сегодняшнем мраке на стороне добра», – написала Алексиевич.
Алексей Симонов рассказал о том, что «Школа журналистских расследований», которую проводит Фонд защиты гласности 8 лет подряд, с прошлого года сталкивается с давлением и привел в пример ситуацию в Сыктывкаре в ноябре 2016 года.
«Семинар срывали три дня подряд. Вначале неизвестные сообщили в полицию о том, что в здании, где проходило мероприятие, заложена бомба. А затем во время семинара сработала пожарная тревога, отключили электричество», – рассказал Симонов.
Кроме того, по его словам, в апреле 2017 года в Йошкар-Оле напали на журналистов «Школы журналистских расследований».
Как отмечается в самом докладе, цензура охватывает все больше сфер. Причем давлению подвергаются не только средства массовой информации в целом и конкретные журналисты – от пристрастного внимания государства не свободны и писатели, и художники, и кинематографисты, и в целом работники культуры.
«Некоторые проявления инакомыслия и просто произведения искусства, не соответствующие официальным канонам, а также участники церемоний и выставок на неугодные власти темы становятся мишенью хулиганских выходок...», – говорится в докладе.
С цензурой связали обыски в «Гоголь-центре» и у режиссера Кирилла Серебренникова, которые прошли 23 мая. Обыски у режиссера выступавшие связали с политической позицией Серебренникова.
В докладе также затронута тема театра, который оказался одним из важнейших полигонов противостояния между государством и культурой. По мнению авторов доклада, это сигнализирует о том, что театр после долгого перерыва стал серьезно влиять на общественное сознание. Причем режиссеры театра и кино чаще всего сталкиваются с лишением государственного финансирования и цензурой под прикрытием «оскорбления чувств верующих».
Главный редактор газеты «Библиотека в школе» Ольга Громова сообщила, что библиотеки стали объектом внимания органов прокуратуры фактически сразу же после официальной публикации «Федерального списка экстремистских материалов». В настоящее время количество актов прокурорского реагирования в адрес библиотек исчисляется сотнями, активность органов прокуратуры в отношении библиотек ежегодно увеличивается.
«Низкая покупательская способность вызвала рост посещаемости в библиотеках, особенно в регионах», – отметила Ольга Громова.
По ее словам, библиотекари тратят массу сил, времени и нередко личных денег, чтобы заказать экспертизу «обвиняемых» книг, и доказать, что ни вреда для психического здоровья, ни пропаганды педофилии или гомосексуализма эти произведения не несут. Даже если удается это доказать, директора библиотек и школ остаются «на заметке» у прокуратуры и подвергаются наиболее строгим и часто необоснованным проверкам, заявила Громова.
Говоря о состоянии журналистики, писатель, автор «Новой газеты» Леонид Никитинский отметил, что в России идет процесс превращения «подлинности в симуляцию».
«В симуляцию превращаются демократические институты, журналистика», – отметил Никитинский.
По его словам, в докладе приводятся примеры того, какие законодательные акты принимаются властями для ограничения свободы слова в России. По мнению Никитинского, если обратить внимание на то, что сейчас печатается в региональной прессе, «мы увидим одни пресс-релизы».
Как говорится в докладе, уголовное преследование остается эффективным видом давления: даже если дело заканчивается не обвинительным приговором, в период расследования свобода журналиста ограничена подпиской о невыезде. Количество случаев уголовного преследования журналистов и блогеров увеличивается, причем все чаще ему подвергаются блогеры. В 2016 году зафиксировано 47 случаев уголовного преследования, в 19 из них фигурантами являются блогеры.
Чаще всего для преследований журналистов и блогеров используются обвинения в клевете, но известны также случаи преследования журналистов или блогеров по более тяжелым уголовным статьям. Наиболее тяжелые случаи таких репрессий характерны для регионов Северного Кавказа.
На международном уровне ситуация со свободой слова в северокавказском регионе более или менее понятна – «она наиболее ярко выражена из всех наших регионов», рассказал Алексей Симонов.
«Это очевидно потому, что мы видим, какие люди там принимают законы, владеют ситуацией. Поэтому там ясны перспективы и там ясна отчаянность, с которой существует то незначительное количество людей, продолжающих защищать свободу слова, несмотря ни на что», – сказал Симонов.
По словам Надежды Ажгихиной, в докладе приводятся дела в отношении журналиста Жалауди Гериева и правозащитника Руслана Кутаева как примеры фальсификации уголовных дел. Она также напомнила, о том, что нераскрытым остается и убийство журналиста Ахмеднаби Ахмеднабиева.
Как рассказала сотрудница «Мемориала» Дарья Костромина, дела, заведенные против журналистов, правозащитников и блогеров на Северном Кавказе, часто объединяют предъявленные обвинения в незаконном хранении наркотиков. Так было в случае с Русланом Кутаевым и Жалауди Гериевым.
«Совершенно абсурдные дела с похожими рассказами о том, как обвиняемый вышел в конопляное поле, нарвал себе в пакетик травы и в похожем роде. Все это опровергается показаниями свидетелей, которые видели человека в совершенно другом месте. Во всех случаях на следствии идет признание, следы пыток или заявление о них и, несмотря ни на что, обвинительный приговор. Репрессии на Кавказе несколько жестче, а фальсификации несколько топорнее», – отметила Дарья Костромина.
