 |
|
 |
|
|
|
|
По просьбе Гражданского форума ЕС-Россия директор информационно-аналитического центра «СОВА» (Москва, Россия), член Совета по правам человека при президенте РФ Александр Верховский рассуждает о месте и восприятии религии в современном российском обществе:
Россия, 25 лет назад отошедшая от долгой принудительной секуляризации и проходящая медленный и противоречивый процесс модернизации, не только не отказалась от пережитков прошлого, но и продолжает их культивировать. Речь идет сразу о двух пластах пережитков, которые заново конструируются и властями, и обществом в целом, - имперского советского и имперского досоветского.
Наиболее очевидный пример: мы видим постепенное расширение влияния Русской православной церкви и ее «младших братьев», то есть признанных больших организаций еще нескольких распространенных в стране религий. Это влияние базируется на спросе граждан на этнокультурную идентичность и власти на символический капитал религиозных сообществ как легитимирующий фактор. Первый тип спроса действует постоянно и давно, а второй зависит от политической ситуации, так что он заметно усилился с началом протестного движения на рубеже 2011-2012 годов, когда властям впервые потребовалась поддержка снизу.
Но не будем забывать, что это не просто игры в идеологию или в идентичность: понемногу растут и разные показатели религиозности, хотя они не всегда улавливаются устаревшими методами социологических замеров.
Церковь все активнее выступает на общественные темы, причем с консервативных, а часто и с политических имперских позиций, особенно с начала 2012 года. Этим РПЦ (и многие другие религиозные организации) вызывает немалое раздражение у оппонентов – и антилиберальной сутью выступлений, и самим фактом «влезания не в свое дело», до сих пор непривычным. С одной стороны, это поляризует общество, превращая религию в какой-то степени в атрибут политического разделения (хотя РПЦ удалось более или менее уклониться от принятия позиции по войне на юго-востоке Украины). С другой стороны, это приводит к внутренней селекции в самих религиозных организациях, начиная с РПЦ. В целом возникает странный процесс: РПЦ и большинство религиозных организаций играют антимодернизационную роль, но сами при этом проходят процесс внутренней модернизации, задержанный в советское время. Можно ли предположить, что в перспективе эти процессы приведут к тому, что вместо нынешней поляризации в связи с религией мы увидим сближение? Пока это неочевидно, так как они слишком сильно зависят от того, как будет развиваться общество в целом, а это – совершенно открытый вопрос.
Все более активное присутствие религии в публичных дискуссиях вовсе не означает, что и общество, и власти хотя бы формально согласны проявлять толерантность к публичным или просто слишком ярким проявлениям религиозности. Конечно, те проявления, которые обществу привычны, и, тем более, те, что являются частью этнокультурных традиций, вызывают протесты лишь у меньшинства. Это очевидно на примере русского православия или иудаизма; даже мигрантам-мусульманам большинство российских граждан не симпатизирует, но не отказывает в праве исповедовать ислам. Однако все, что выбивается из весьма узких представлений о «традиционности», встречается уже совсем иначе.
Классическим примером такого неприятия является отношение к Свидетелям Иеговы. Средний гражданин - вне зависимости от своих политических и иных взглядов -их недолюбливает за активную проповедь; очень многие не могут смириться с таким «радикальным» проявлением религиозной веры как отказ от переливания крови; для значительной части граждан и для властей весьма подозрительны их пацифизм, игнорирование государственных праздников и наличие штаб-квартиры в Бруклине. Не имеющая никаких рациональных причин кампания репрессий против Свидетелей Иеговы началась в 2009 году. С тех пор уже немало их текстов и несколько организаций запрещены как экстремистские просто за то, что утверждали, что все прочие религии хуже их собственной; несколько человек были осуждены за то, что продолжили свою проповедь, несмотря на запреты. Никаких более веских обвинений нет. Но нет и никакой кампании в защиту Свидетелей Иеговы за пределами узкого круга религиоведов. Думаю, именно потому, что они так «вызывающе религиозны».
Конечно, говоря о проблематичности религии в России, нельзя не сказать про ислам, точнее – про его более или менее новые течения (а ислам весьма плюралистичен). Бесспорно, что некоторые из них прямо связаны с вооруженным подпольем. Так же не вызывает сомнений, по крайней мере, в среде специалистов, что в исламе нет однозначной связи религиозных воззрений и политической практики, что бы об этом ни говорили разнообразные мусульманские лидеры и «исламоведы в штатском». Но как во всем этом разобраться российским гражданам, даже тем примерно 60 %, кто не видит ислам в качестве опасной идеологии, если информации из нейтральных источников почти нет, а активная религиозность как таковая вызывает недоверие? Кажется, немногим лучше среднего гражданина разбираются в этом в правоохранительных органах, которым политическое руководство фактически доверило «регулирование» всех недостаточно привычных форм ислама. В результате мы видим, как власти почти всегда делают ставку на силовое подавление. Но подавление это почти никогда не удается и приводит только к большей радикализации части мусульман. С появлением ИГИЛ (организация запрещена в России) и со все более массовым участием в деятельности Исламского государства российских граждан эта проблема только обострилась. Разумеется, там, где речь идет о насилии, нельзя обойтись без полиции, но и ею одной нельзя ограничиваться - тем более, что в «альтернативном исламе» вовсе не всегда есть угроза насилия.
Примеры адептов морально-политического консерватизма из РПЦ, неприятных многим Свидетелей Иеговы, подозрительных, а иногда и правда опасных «альтернативных мусульман» лишь иллюстрируют общую проблему. Да, на стыке религии и политики постоянно и везде действуют религиозные и иные акторы, принципиально чуждые толерантности и уважению к правам человека и равноправию. Но религиозный пейзаж общества меняется так быстро, что и те группы, которые всему перечисленному более или менее не чужды, не успевают осознать и принять новую реальность, что вызывает непродуманные и оттого агрессивные реакции, не считающиеся с провозглашаемыми ценностями. Это, в свою очередь, крайне затрудняет такое важное дело как постепенное приучение нетолерантных групп к более современным нормам общежития.
Наверное, прозвучит банально, но выход здесь – в более последовательном проведении принципов свободы совести и свободы выражения. Только проводить их таким образом в сфере религиозно-общественных отношений совсем не заурядная задача, в том числе и для тех, кто в принципе полностью поддерживает обе эти свободы.
Источник: Гражданский-форум ЕС-Россия, 20.01.2016
Фото: Анна Жаворонкова / Новая газета
