Вторник со Львом Пономаревым на Радио Соль (27.09.2016)

Валентина Ивакина: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! Это программа «Вторник со Львом Пономаревым: взгляд правозащитника на последние события в России». У микрофона Валентина Ивакина. Каждый вторник с 15.05 до 16.00 по московскому времени правозащитник, руководитель движения «За права человека» и член Московской Хельсинкской Группы Лев Пономарев будет рассказывать какие дела на данный момент ведут специалисты общероссийского движения «За права человека». Также наш эксперт будет анализировать последние события, которые произошли в стране за минувшую неделю, то есть со вторника до вторника. Лев Александрович с нами на связи, здравствуйте.

Лев Пономарев: Здравствуйте.

В.И.: Думаю, что для начала можно обозначить темы, о которых сегодня пойдет речь, чтобы радиослушатели были в курсе, а потом можно уже будет начать беседу. План примерно таков: Обсудим итоги итогов выборов; Судьбу Кубанских фермеров, которые в прошлую пятницу пытались доехать до Владимира Путина, я так понимаю, что с ним они так и не встретились, какие у них планы на будущее и как обстоят дела на сегодня; Скандальная выставка в Москве, которая была закрыта по обвинениям по поводу того, что там могли содержаться фотографии, провоцирующие педофилов, и что там были фотографии детей в неглиже; Обсудим ситуацию, которая складывается в колониях России. Мы попросили нашего эксперта составить своеобразный антирейтинг колоний и рассказать, где осужденные могут чувствовать себя в безопасности, и где о безопасности речи вообще не идет.  

Л.П.: Я бы так сказал, на самом деле, ситуация везде плохая, почувствовать себя в безопасности заключенный не может. У нас есть пыточные зоны, то есть там, где заведомо людей избивают, пытают, держат в античеловеческих условиях. У нас всего зон около 700, мест, где содержатся под стражей, но пыточных зон, наверное, несколько десятков.

В.И.: Я думаю, об этом ближе к концу эфира. Сейчас предлагаю начать с выборов. За последнюю неделю в СМИ появилось очень много сообщений из того или иного региона, говорят, что выявляют все новые случаи фальсификации. Некоторые правозащитники просят признать итоги выборов на этих участках незаконными. Какие наблюдения вы успели сделать за минувшую неделю, какие выводы можете сделать, какие предложения озвучить по этому поводу?  

Л.П.: Я наблюдал за выборами и наблюдаю за ними уже около 25 лет. Выборы 25 лет назад, самые первые выборы, в которых я участвовал, как кандидат и стал депутатом парламента Российского, в 90-м году это были действительно свободные выборы. Мне есть с чем сравнивать. Поэтому, что стало происходить в России после нулевых, можно определенно сказать, что был отказ от свободных выборов. Фактически выборы превращаются постепенно в назначение кандидатов.

На этих выборах появился новый председатель Центральной избирательной комиссии – это Элла Памфилова. Я должен сказать, что я это приветствовал и продолжаю считать, что это был очень правильный шаг. Я ставлю акценты для себя и хочу их поставить для слушателей. Если в 2011 году мы говорили, что вбросы идут везде, и так называемые «Чуровские выборы» это не выборы по всей стране, то сейчас можно сказать так, что научились в крупных городах, прежде всего в Москве, где я живу и наблюдаю, в Санкт-Петербурге, выборы проводить более или менее по правилам и более или менее в рамках закона. Хотя подбросы тут тоже есть. В некоторых регионах и таких регионов довольно много. На этих выборах было 14 регионов, где вообще выборов не было. Там пишут цифры явки 80%, 70%, 90%. Эта вся явка отдается «Единой России».

Довольно наглядно это все показал физик Шпилькин, который публиковал в «Новой газете» некую статью, где есть два максимума. Один максимум, который соответствует выборам. Там действительно мы видим, что центр по приходу вокруг 35%. Дальше партии распределяются соответственно с теми голосами, которые были. Но там еще есть и второй пик, когда около 100%. То есть в одном месте пришло 35%, а в другом регионе пришло 90%. Само по себе для любого разумного человека ясно, что это либо две страны, потому что не может быть в одной стране, чтобы пришло 90%, а в другом регионе пришло 35%. Если там, где пришло 90%, то естественно было бы ожидать, что распределение по партиям будет примерно также, как и в основной массе: 20% коммунисты, примерно 20% ЛДПР. Примерно, как и должно быть в стране, где более или менее подвергаются одинаковой агитации в пользу разных партий. То в этих максимумах, там, где 100% прихода, там совершенно другая картина. Там почти все 100% за «Единую Россию». Поэтому совершенно естественно, что возникает впечатление, что там был вброс и нарисовали саму явку 100%. Все эти голоса отданы «Единой России». Немалое количество регионов и немалое количество избирателей оказалось во втором «пике Шпилькина», около 12 миллионов голосов. Если это правда, то это чудовищное преступление против Конституции и свободных выборов.

Я должен сказать, что это не новость. В 2011 году тоже были регионы, которые голосовали под 90%. Но тогда на фоне общего возмущения на это как-то мало обращали внимание. Сегодня была публикация в «Московском комсомольце», также опубликовано на сайте «Эхо Москвы» и в facebook, что вообще нужно ставить вопрос о глобальной фальсификации выборов в 14 регионах. Я могу их назвать.

В.И.: Давайте.

Л.П.: В Татарстане, Башкортостане, республика Северного Кавказа, кроме Адыгеи, Саратовская область, Белгородская область, Брянская область, Якутия, Кемеровская, Тюменская область. Там везде явка на 70-90%. Везде это оказывалась «Единая Россия». Если убрать этот вброс, то другие проценты возникают. Явка 35% в среднем. За «Единую Россию» не больше 50%, а около 40%, даже, может быть, меньше. Поэтому я ставлю так вопрос, что надо проверить насколько эта явка справедлива. Я сегодня обратился в партию «Яблоко», чтобы она дала команду члену своей партии проверить действительно ли приходило 80%. Я сейчас и по радио обращаюсь: Если вы можете обойти свой дом и определить статистику какой % в вашем доме в этих областях, в этих регионах, которые я назвал, обойти и зафиксировать свой обход, и прислать мне на наш сайт «За права человека» эту информацию, я буду вам очень благодарен. Я сделал простую вещь. Я нашел в Башкирии один участок с КОИБом, а другой участок рядом с ним без КОИБа. Там данные по явке отличаются почти в два раза. Там, где есть КОИБ - явка 35%. Там, где нет КОИБа – явка 60%.

В.И.: То есть почти в два раза больше.

Л.П.: Это два участка, может быть, они даже в одной школе находятся. Совершенно очевидно, что это фальсификация. Все это надо проверять. Если у нас будут такие факты, связанные с КОИБами и без КОИБов в этих республиках, то я уверен, что они так и будут отличаться в два раза. Если нет КОИБов, то просто пройтись по домам и снять статистику. Если мы наберем достаточно таких фактов по каждому региону, то я обращаюсь в генеральную прокуратуру, в следственный комитет и говорю, что есть признаки уголовного преступления в этих регионах. Прошу генеральную прокуратуру и следственный комитет провести расследование. Принципиально важно, чтобы это расследование проводилось силами федеральных структур, Федерального следственного комитета. Путь выезжает бригада и глобально уже проводит опросы. У них есть и свои оперативные методы собирать информацию. У них есть возможность через оперативника получать информацию о том, что фальсифицированы глобально выборы. Мне кажется, что это самый главный вопрос, который есть после выборов. Я, когда наберу какое-то количество фактов, обращусь Элле Памфиловой, чтобы она тоже обратилась в генеральную прокуратуру и следственный комитет. Попрошу тоже самое сделать Федотова, председателя Совета по правам человека и Уполномоченного по правам человека в России – Москалькову. Конечно, кто-то может сказать, что я наивный человек, и раз это фальсифицировалось таким глобальным образом, то это было одобрено с самого верха. Надо напрягать наши властные структуры и показывать, что мы вполне разумные люди, и понимаем, что не может быть явка 90% там, где мы точно знаем, что её не было. Надо давать понять власти, что мы неполные идиоты и выборы проходили не в психиатрическом доме.

В.И.: Лев Александрович, правильно я понимаю, что речь идет именно о признании незаконными результатов выборов в целом по регионам, не так, что берем отдельные участки, а в целом в регионах?

Л.П.: В целом по регионам. Там одинаковая картина. Там нет разброса. Там, где КОИБы стоят есть это, они не могут скрыть, но в целом подброс такой, что он ликвидирует все эти очаги демократии, на которые указывают КОИБы. Этих КОИБов мало, и они не влияют на общее распределение голосов. Там везде этот пик 90% и явка 90%, и «Единая Россия» 80-90%.

В.И.: Когда мы беседовали с вами перед программой, вы провели такую аналогию, что в Москве и Питере выборы проходят, как в Европе, а в некоторых регионах, например, в этих 14 регионах, как в Северной Корее.

Л.П.: Да, совершенно верно. Страна фактически уже вступила в этот диктаторский режим, как в Северной Корее. На самом деле, это опасно для будущего, потому что эти феодалы, которые рулят этими регионами и могут, не чувствуя ответственности фальсифицировать выборы, рано или поздно они вообще никакой ответственности не будут чувствовать перед Москвой, перед своими избирателями. Собственно, тоталитарный режим у нас есть в Чечне. В других регионах, пожалуй, все помягче, но они могут вполне брать пример с Кадырова. Раз они так фальсифицируют выборы, то они могут все остальное тоже фальсифицировать.

В.И.: Последний вопрос по выборам и перейдем к следующей теме. Если вам удастся собрать доказательства, провести мониторинг свой независимый, и пойдете в выше стоящие структуры, что дальше, какая схема, какое развитие событий возможно в данной ситуации, и в какие сроки это все может укладываться?

Л.П.: Следующий шаг, чтобы мою инициативу поддержали, опираясь на те факты, которые я соберу. Также сейчас все выборы выставлены на сайт, там тоже нужно порыться. Первый этап – я собираю факты. Второй этап – я обращаюсь Элле Памфиловой, к Федотову, председателю Совета по правам человека, и Уполномоченному по правам человека в России – Москальковой, и сам обращаюсь в генеральную прокуратуру. Также прошу их обратиться в генеральную прокуратуру и следственный комитет. Если они это не будут делать, то я буду вести пропагандистскую компанию о том, что нельзя допускать, чтобы президентские выборы шли по этим же лекалам. Даже если не будут такие уголовные дела возбуждены, я думаю, что президентские выборы будут идти не так нагло. На это я надеюсь.  

В.И.: Предлагаю переходить к следующей теме. Напомню, что это программа «Вторник со Львом Пономаревым: взгляд правозащитника на последние события в России». Наш эксперт Лев Пономарёв — это общественный деятель, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека», член Московской Хельсинкской Группы. Лев Александрович, в рамках предыдущей программы вы рассказывали, что сейчас активно помогаете Кубанским фермерам, что вы им оказываете правовое сопровождение, помогаете избежать им некоторых проблем. В прошлую пятницу Кубанские фермеры планировали, что встретятся с Владимиром Путиным. Как сообщают журналисты, что встреча так и не состоялась. Какие последние новости и планы дальнейших действий? Последние публикации, которые мне удалось найти по этому поводу, журналисты пишут, что Кубанские фермеры планируют устроить всероссийский пробег на тракторах, то есть они хотят уже сделать всероссийскую, глобальную акцию, теперь речь идет о более глобальных мероприятиях. Может быть, какая-то работа идет на местах?

Л.П.: Что я могу сказать. Да, действительно из моего кабинета они поехали в Минсельхоз, откуда им действительно звонили и говорили, что встреча с Путиным возможна. Они хоть и сомневались, но некоторые из них верили в это. Очевидно, что такой встречи и не могло быть, видимо, потому что у нас президент занимается в основном внешней политикой, он не очень много внимания обращает на то, что происходит в стране. С ними встречался даже не Ткачев, министр сельского хозяйства, а какие-то люди второго уровня. Они всплескивали руками, говорили, что этого не может быть, что это интересно, они все это взяли на карандаш. Я также водил их в аппарат Москальковой. Мы будем следить, чтобы все их жалобы расследовались Уполномоченным по правам человека. Также они были у Михаила Александровича Федотова. Там тоже было принято решение создать некую рабочую группу. Постепенно получая, те факты, которые нам сообщают, обращаться в генеральную прокуратуру, на федеральном уровне – это принципиально. Обращаться в генеральную прокуратуру, чтобы она проводила проверки по этим фактам. Все это очень важно, потому что реально только на Кубани от того беспредела, о котором они нам сообщают, пострадали тысячи человек. По всей России это уже миллионы. Теперь дальнейшие их шаги. Они, когда от меня уезжали, сказали, что будут совещаться. Поэтому то, что вы говорите, это не то, чтобы принятое решение. Это просто люди в других регионах предлагают повторить тот опыт, который был на Кубани, и направляться в Москву из нескольких точек. Это все обсуждается, но решение еще не принято. Они уезжали с твердым намерением все-таки добиваться встречи с президентом, потому что, как говорилось в одном фильме – «Так жить нельзя». Я хочу отметить, что тех фермеров, которых я видел, это не были люди-жалобщики, несчастные, которые едва сводят концы с концами, хотят получать субсидии. Это были успешные фермеры. Они очень удачно выращивают свою сельскохозяйственную продукцию, продают ее. Они говорят: «пусть нам не мешают только». Они хотят укрупнять свои хозяйства, а укрупнять свои хозяйства им не дают принципиально. Одновременно хотят отбирать у них эти земли. Вот против чего они восстают. Так это все успешные люди. Я рядом с ними немного погрелся, что оказывается у нас можно успешно вести сельское хозяйство, небольшими силами возрождать наше российское село, привозить и пытаться продавать по очень дешевым ценам. В мае они готовы были продавать свежий картофель по 25-30 рублей за килограмм, когда во всех магазинах он был больше 100 рублей. Им не дают это делать. Они хотят добиться для себя возможности выращивать и продавать в собственной стране свободно свою продукцию. Там на месте им не дают увеличивать свои земли и продукцию, а в Москве не дают продавать свою продукцию.  

В.И.: Правильно я понимаю, что фермеры продолжают бояться какого-либо преследования у себя на родине, поэтому вы им оказываете определенного рода поддержку?

Л.П.: Да, бесспорно. На самом деле, и в прошлый раз мы с вами говорили, их останавливали несколько десятков раз пока они пытались доехать до Москвы. Ясно, что им заблокировали всю поездку на тракторах и дальше они поехали на машине. Когда они даже ехали на легковых машинах их останавливали несколько десятков раз. С помощью собак обнюхивали их машины на предмет наркотиков. Потом поехали в другое место, где собаки проверяли на взрывчатку. Представьте, насколько это напрягает этих мужиков, насколько это их возмущает, простых мужиков, которые привыкли работать и первый раз столкнулись с таким полицейским произволом. Многих из них задержали, потому что они приехали к нам уже отсидев по 10 суток якобы за незаконный этот марш, который они проводили. На самом деле, они марш не проводили, они знали, что надо, чтобы машины ехали отдельно, они ехали на расстоянии 50 метров друг от друга. Они знали, что к ним будут придираться и пытались это как-то предотвратить. Но, когда они рассказывают, что они сидят в кафе 20 человек, а вокруг кафе 400 человек полицейских, то это даже на меня производит впечатление, насколько власти боятся.

В.И.: Вы сейчас еще проводите определенного рода работы с дальнобойщиками, которые тоже поддержали Кубанских фермеров? Есть что-то добавить по этому поводу?

Л.П.: Да, я могу немного добавить. Дальнобойщики – люди более опытные, они более тщательно снимали все эти задержания. Они приехали на Кубань и вместе с ними организовали этот марш, потому что у них был определенный опыт. Они умеют ездить по дорогам и знают, что можно там предотвратить, если такая необходимость будет. Их вместе задерживали, но дальнобойщики отнеслись к сбору материала более тщательно. К концу недели они обещали мне дать подготовленный юридически материал по задержаниям, протоколы задержания. Все эти материалы я дополню тем материалом, который дали мне фермеры, и все это пойдет к Уполномоченному по правам человека, который сейчас публично сказал, что будет заниматься этим вопросом и обращаться в правоохранительные органы для того, чтобы наказать виновных людей, которые задерживали этих фермеров и дальнобойщиков на пути в Москву. Там еще был другой разговор. Дальнобойщики перед Уполномоченным по правам человека ставили свои профессиональные вопросы: о системе сбора налога по системе «Платон». Они сейчас готовят второй вопрос о том, куда двигаться по этой системе «Платон». У них есть предложение профессионально подготовленное, они тоже это готовят для Уполномоченного по правам человека.

В.И.: Коротко можете озвучить это предложение?

Л.П.: Нет, я его еще не изучил. Я хоть и автомобилист, но не настолько профессиональный.

В.И.: Перейдем к обсуждению следующей темы. Вы, говоря про фермеров уже описали ситуацию, когда 20 человек сидят в кафе, а вокруг них 400 полицейских, которые все это дело охраняют, у меня все равно возникают аналогии с закрытой выставкой в Москве. Напомню, что 25 сентября была закрыта выставка «Джок Стёрджес. Без смущения» в Московском центре фотографии имени братьев Люмьер. Поясню, что, в принципе, это нудисты, семьи нудистов в нескольких поколениях, когда бабушка, мама, дети. На протяжении 45 лет этот фотограф общается с этими людьми, и с их разрешения фотографирует их, а затем выставляет эти фотографии на общее обозрение. В России многим такое не понравилось. Некоторые эксперты заявили, что это самая настоящая пропаганда педофилии и просто разврат. По этому поводу у всех возникает два вопроса. Кто-то говорит, что «нормальные фотографии, что вы к ним привязались. Складывается такое ощущение, что в России можно вообще по такому поводу отметить всю мировую живопись». Кто-то придирается к другому вопросу, что группа людей, а именно представители, активисты общественной организации «Офицеры России», преградили вход в здание, где проходила выставка, стояли плотной шеренгой никого не пускали. Самое интересное, что член общественной палаты Антон Цветков журналистам «Коммерсанта» даже пояснял, что желающих было куда больше прийти якобы еще сдерживали. То есть самые яростные противники собрались у этого здания. Якобы, что это все законно, хотя, если какой-то человек, который мыслит вразрез с официальной властью, то он выходит на улицу с транспарантом, его могут забрать за проведение одиночного пикета, а тут скопление людей и все хорошо. Такие два момента, которые вызывают лично у меня смущение по этому вопросу. Вы, как правозащитник, как смотрите на все произошедшее? Что вам кажется более интересным и примечательным?  

Л.П.: Давайте сначала с точки зрения прав человека, законодательства и т.д. Насколько я знаю, перед открытием выставку проверили. Я не знаю точно структуру: Роскомнадзор или представители Министерства культуры. Поэтому эта вставка была официально разрешена. Действительно фотограф имел несколько скандальную репутацию в Соединенных Штатах Америки, но там его давно проверили и разрешили. То есть его выставки разрешены по всему миру. Хотя, будучи пионером такого рода фотоискусства, одним из первых пробивал право снимать так и проводить такие выставки. В искусстве люди часто с трудом воспринимают новое направление искусства, а потом оно становится признанным. Когда вы говорите «многие эксперты», я не слышал мнение многих экспертов, я слышал мнения политические, ангажированные. Эксперты говорят, что это вполне выставка, которая не нарушает нормы морали, все эксперты, которые работают в области культуры. Поэтому это вызывает только удивление, такое горячее отношение к этой выставке. То есть с точки зрения прав человека, эта выставка была вполне нормальная. Она не очень рекламировалась, поэтому она не была особо замечена. Но, когда ее заметили блюстители нашей морали, у нас есть профессиональные люди, которые следят за моей моралью и за вашей. Вы живете во Владимире, но вы не знаете, что есть блюстители вашей морали. Не дай Бог их взгляд попадет на вас, то вам мало не покажется. Они каким-то образом узнали про эту выставку, где-то прочитали, может быть. Конечно, придали этой выставке большее значение, чем она имела. Это была довольно скромная выставка из несколько десятков фотографий. Дальше я выступаю, как общественный деятель. Меня больше всего возмутило, что «Офицеры России», какой-то молодежный отряд «Офицеров России» преградил дорогу людям, которые хотели посетить эту выставку. Они встали и сказали, что никто не пройдет. Если бы я шел на эту выставку, правда был бы я примерно в возрасте этих молодых людей, то, скорее всего, я бы дал по морде одному из них. То есть это было абсолютно незаконное действие. Некая общественная организация «Офицеры России» стала наводить свои порядки. На самом деле, это требует реакции прокуратуры, внутренних органов. Полицейский стоял рядом и ничего не делал, хотя они перекрыли проход на выставку. Меня еще тут удивляет, что слово «Офицеры России» в душе каждого имеет положительный смысл, звучит красиво и одухотворенно, это, можно сказать, некие духовные скрепы, если не подходить к этому иронически, к словам «духовные скрепы». Я помню, например, что поэт Гумилев, который был расстрелян Советской властью, был офицером России. Он шел на расстрел с поднятой головой. Казалось бы, такого рода традиции должна продолжать Всероссийская организация «Офицеры России». Чем они сейчас занимаются? Они не понимают, что на них ответственность. Если у них есть такое название, то не занимайтесь такой гнусной работай. Этой акцией они опустили звание офицера России. Я по-другому даже сказать не могу. Антон Цветков, руководитель «Офицеров России» прежде всего за это отвечает. Вот моя реакция на то, что тут произошло, ничего добавить я не могу.  

В.И.: Предлагаю перейти к другим темам. Напомню, что это программа «Вторник со Львом Пономаревым: взгляд правозащитника на последние события в России». Наш эксперт Лев Пономарёв — это политический и общественный деятель, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека». Лев Александрович, вопрос по колониям. На этот вопрос у нас остается 22 минуты. В рамках предыдущей программы, вы приводили несколько примеров на тему того, какая ситуация сейчас складывается в колониях, прозвучала фраза, что ситуация катастрофическая. В начале этого эфира вы сказали, что существуют пыточные. Я уверена, что многие радиослушатели даже не догадывались, что где-то может складываться настолько плачевная ситуация. Можете описать ситуацию в целом, а потом будем разговаривать про конкретные примеры, может быть, вопиющие факты присутствую во всем этом?  

Л.П.: Многие Россияне и слушатели привыкают к негативным оценкам, которые касаются нашей страны, потому что мы действительно трудно живем. У нас много людей, живущих на краю бедности или за крем этой бедности, привыкли встречать трудности. Раньше жизнь тоже была несладкая, как –то привыкли терпеть. Конечно, понимают, что если мы на свободе, условно говоря, по эту сторону решетки живем трудно, то, наверное, по ту сторону решетки живут еще труднее и жаловаться не на что. Раз человек совершил проступок, то он и должен жить тяжелее. Даже если его наказывают физически, то может это правильно. Я иногда это слышал. Подумаешь избивают, он же преступник, может его бить надо.

Я должен сказать, что законодательство современного государства устроено так, что физические наказания исключены. Они не должны подвергаться физическим наказаниям. Это в средневековье отрубали руку, ногу или могли на кол посадить. Человечество уже ушло от физических наказаний. Конечно, где-то в мире они сохранились. Где-то есть смертная казнь, где-то есть отрубание кистей рук за воровство (в Исламских странах), но в России законодательно запрещено людей избивать, применять физическую силу. Разрешено применять физическую силу только тогда, когда есть угроза самому сотруднику администрации. Если заключенный не подчинился сотруднику администрации, то ему можно закрутить руки, но не избивать, и поместить в штрафной изолятор. Примерно так выглядит возможность наказать человека. Если на тебя напал заключенный, то ему, конечно, можно дать какое-то физическое наказание, может быть, даже ударить, применить спец. средства.

На самом деле, все происходит не так в колониях. Иногда заключенный знакомится с колонией следующим образом: приходит этап в колонию, этап выстраивает такой коридор, 20 заключенных идут по двору этой колонии, с двух сторон стоят сотрудники администрации с дубинками в руках и бьют каждого, кто идет мимо, подгоняют. Люди вынуждены бежать. Как правило, когда люди приезжают по этапу у них в руках сумки со своим добром. Они эти сумки тащат, бегут, падают, лают собаки. Представьте эту картину. Это реальность. Я даже видел это. Еще там с собаками стоят эти администраторы. Я видел это в кино только один раз в далекой молодости, когда показывали фашистские лагеря. А так это происходит в десятках лагерей России.

Зачем это делать? Запугать. Еще работники администрации кричат: «Вы приехали в наш лагерь. Запомните! Наш лагерь называется - ад». Запугивают каждого заключенного, который приехал в эту колонию. Как я говорил раньше, не все колонии такие, но таких колоний десятки.

Дальше, когда конвой пришел, им говорят раздеваться. Могут прям в коридоре, нет даже специальных помещений, прям в коридоре администрации, там ходят девушки секретарши, а их раздевают до гола, заставляют принимать разные позы, унизительные для этих заключенных. Проверяют не запрятано ли у них что-нибудь в разных местах, в том числе в заднем проходе. Все это происходит почти публично. Представьте уровень унижения этих людей. Потом некоторых из них заставляют одевать красные повязки, это тоже степень унижения, потому что если человек надевает красную повязку, то считают, что этого заключенного уже опустили. Так как они знают, что есть специальные заключенные, которых надо унизить, а списки такие существуют, некоторых заключенных заставляют зубной щеткой мыть пол или туалет. Если заключенный отказывается его зверски избивают. Каждый день в одной из колоний это происходит.

Назвать это все, как некий фашизм, слов трудно подобрать. Это все почти узаконено у нас. Об этом я говорил на разных уровнях 15 лет. Я разговаривал с руководством системы исполнения наказания, с Корниенко мы говорили на эту тему. Я не могу сказать, что я какой-то маргинальный правозащитник и голос мой никому не слышен. Слышен! Мы писали доклады Уполномоченному по права человека в России, их было несколько на моем веку: Лукин Владимир Петрович, Элла Александровна Памфилова. Эти доклады она брала в руки, и эти доклады неслись президенту. Я хоть и не ходил на эти доклады к президенту, но я знаю, что об этом там говорилось. То есть об этом знают многие. Вы тоже, наверное, об этом знаете. Вы, может быть, знаете, но не все из слушателей знают.

Это часто попадает в региональную прессу, все эти факты. Во Владимирской области это происходит в нескольких колониях. Я описал этап, но избивают и в самих колониях. Когда человек пытается бороться за свои права, пишет жалобы, пытается как-то изменить ситуацию, его могут избить, изнасиловать, убить могут. Убийства тоже у нас происходят регулярно. Но, когда мы, правозащитники, начинаем расследовать факты этих избиений, убийств, мы сталкиваемся с тем, что система сопротивляется. Когда мы говорим, что убит человек, пишем заявление в следственные органы, чтобы проверили факты. Причем приводим факты, например, фотографии трупа, который весь в синяках, которую выдали родственникам. Эти факты следственные органы не проверяют. Говорят, что факты не подтвердились, уголовное дело закрывается. На родственников тоже оказывается давление. Я помню, мама говорила, что у нее старшего сына убили, но она не хочет, чтобы второй сын подвергся какому-либо давлению со стороны полицейских, потому что его тоже тогда посадят. Она отказалась бороться за то, чтобы эксгумировать труп и доказать, что его убили. Тогда мы тоже вынуждены прекращать борьбу за то, чтобы доказать факт убийства. Это сейчас происходит и это страшно. Безнаказанные убийства, которые происходят за решёткой с той стороны, безусловно каким-то образом влияют на то, чтобы такие безнаказанные убийства происходили тут, по эту сторону, на свободе. Мы знаем, что они происходят. Мы знаем, что полицейские тоже иногда убивают людей, эти расследования тоже глохнут. Это огромная проблема. Это если смотреть в целом. Дальше я могу назвать несколько регионов, где такие пыточные зоны существуют.  

В.И.: Да, давайте озвучим регионы, которые по вашим, личным впечатлениям выделяются именно с приставкой «анти», где ситуация обстоит хуже всего. Может быть, у каждого региона есть своя специфика, где-то чаще избивают, где-то угрожают?  

Л.П.: Картина везде более или менее однообразная. Наверное, всей стране известен случай Копейска, когда одномоментно, во время этапа, примерно в рамках той процедуры, которую я вам рассказал, было убито 4 заключенных. Копейск – это Челябинская область. Это было громкое дело. Сначала все пытались скрыть. Благодаря правозащитникам, они приехали, мы провели пресс-конференцию в Москве, им не удалось с помощью местного начальства и с помощью руководства ФСИН это дело скрыть. Было доказано, как убивали людей, как инсценировали. Сначала была такая схема, убивали, примерно, как я сказал. 4 человека убили во время поступления этапа. Тогда была придумана такая версия, что якобы они напали на конвой, и конвой защищался. Для того, чтобы доказать, что на конвой напали, они решили инсценировать избиение и они сами себя избили. Когда уголовное дело расследовалось, было доказано, и кто-то рассказал, как происходила инсценировка. Инсценировкой руководил сам начальник. Я точно не помню уровень начальника. Они друг друга били, срывали одежду, чтобы были доказательства, что они отбивались от заключенных.  

В.И.: Это довольно старый случай, потому что это было более 8 лет назад.  

Л.П.: Но очень наглядный.  

В.И.: Если приводить более современные примеры? По регионам, кто выделяется сильнее в этом плане?  

Л.П.: Владимирский. Казалось бы, Владимирская область рядом с Москвой. Регулярно мы получаем информацию об избиениях, пытках и убийствах. Хотя из Москвы довольно легко доехать правозащитникам и адвокатам, все равно остановить пытки во Владимирской области мы не можем. В Саратове сейчас идет уголовное дело по заключенному Шмелеву. Его зовут Сергей Шмелев. После того, как его избили, он решил возбудить уголовное дело против тюремщиков. Он подал заявление, но ему сказали, что он должен заявление забрать. Буквально через несколько дней к нему пришли несколько заключенных из актива. Во всех этих случаях большую роль играет актив. То есть часто избивает не администрация, а это делают так называемые активисты, которые сотрудничают с администрацией, по поручению администрации пытают, избивают других заключенных. Это такие мерзавцы, которые совсем уже отмороженные люди. Они пришли к этому Шмелеву сказали, что он должен забрать свое заявление, написать, что он сделал ложное заявление. Сказали, что дают ему 5 минут, если за 5 минут не сделаешь, мы тебя изнасилуем. Я должен сказать, что он понимал, что те люди, которые пришли к нему, его действительно могут изнасиловать. Он написал письмо, в котором отказался, сказал, что оклеветал. Но потом, когда к нему пришла адвокат. Там работает замечательный адвокат – Маргарита Ростошинская, которая с гордостью говорит, что она адвокат в четвертом поколении в Саратове. Она стала его защищать практически без денег. Они восстановили это заявление об избиении. Одновременно администрация колонии подала на него заявление о клевете. Это дело тянется почти два года. Естественно, что уголовное дело по избиению было закрыто и оно не расследуется, а вот уголовное дело по клевете против Шмелева уже идет по второму кругу. То есть был суд первой инстанции, который Шмелев проиграл. Была потом апелляция, апелляция вернула дело назад, обнаружив там процессуальные нарушения. Потом опять суд первой инстанции мы проиграли, правозащитники. Я говорю «мы», потому что мы тоже помогаем как-то этому процессу. Сейчас опять пошло на апелляцию. Это дело стало известно всему Саратову. Надеюсь, что в этот раз мы апелляцию выиграем. Там были разные свидетели. Есть свидетели заключенные, которые находятся в той же колонии. Они сидят по-прежнему в этой колонии, поэтому вынуждены подтверждать то, что говорит администрация, они сломлены. Есть такие заключенные, которые не сломались. Их привозили на суд к Шмелеву, чтобы они давали показания против Шмелева, а они говорили правду, что их действительно всех избивают регулярно, избивали, искалечили Шмелева. По второму кругу дело Шмелева идет, но мы уже имеем пример, когда, к сожалению, такие дела заключенные проигрывали. Им за эту клевету добавили 1-2 года дополнительно. Все равно такие люди смелые есть, они молодцы, мы стараемся им помогать. Я надеюсь, что случай Шмелева мы доведем до конца.

Вот я назвал Владимирскую область, Саратовская область. Могу назвать еще Свердловская область, где много и хорошо работают правозащитники, общественные наблюдательные комиссии, но, тем не менее. Там много колоний, к сожалению, они имеют такой бэграунд, такой фундамент в виде пыток. Хотя мы отдельным людям помогаем, разоблачаем, добиваемся снятия начальников колонии. Даже там сняли начальника всего ФСИНа местного, всей тюремной системы Свердловской. Все равно, когда пришел новый эти пытки продолжались.

Пытки бывают часто в Карелии. Мы сталкивались с пытками в Омской области. В Красноярском крае пытки существуют. Еще могу назвать десяток регионов. Если я сделаю доклад такой, а я собираюсь сделать доклад с конкретными фактами, случаями, наверное, он будет более содержательный, и тогда я смогу назвать большее количество регионов. В конце нашего разговора на эту тему, я хотел сказать, что тут есть две причины, почему это происходит. Во-первых, нет политической воли. Казалось бы, президенту докладывалось. Мне мои коллеги, которые были на встрече с президентом говорили, что президент говорил, что это нехорошо, что это надо прекратить. Он давал такую команду, прекратить, по крайней мере, убийства и пытки. А потом ничего не происходило. Значит, недостаточно политической воли, недостаточно давалась команда. Есть и другая проблема. В этих колониях работают люди поколениями. Часто колонии находятся далеко от городов, это еще осталось с Советского времени. Какой-то небольшой поселок. Эта колония единственное градообразующее предприятие и там люди поколениями работают. Они привыкли относиться к заключенным, как к мусору. Это предается, это внутри у этого человека, что с заключенным не следует обращаться, как с человеком. Это большая работа смены поколения, образования этих людей, и этим тоже никто не занимается. Поэтому это въелось в кожу, в подсознание тех тюремщиков, которые там работают. Эта проблема оказалась очень сложной для решения. Она почти нерешаема в нашей современной России. Тем более, сама атмосфера, которая сейчас в стране, она скорее разжигает ненависть людей друг к другу, агрессию друг к другу. Это не помогает нам правозащитникам двигать тюремную систему в сторону гуманизма.  

В.И.: У нас остается 2,5 минуты. Лев Александрович, правильно я понимаю, что согласно официальным отчетам этих избиений и насилия в колониях нет?  

Л.П.: Они просто не проводят расследования. Например, человек погиб, у него синяки, а нам пишут - упал с лестницы. И все, понимаете, наглым образом! Я знаю, что родственники, есть заключенные, которые с ним сидели, они говорят, он убит, мы видели, как его убивали. Нам следственный комитет отвечает – упал с лестницы. Все, путик. Снова пытаются возбудить уголовное дело – снова упал с лестницы. Такие ответы я одно время коллекционировал. Причем такие ответы поступали Уполномоченному по правам человека Лукину. Когда я приходил к нему, говорил, давай расследовать, ему пишут – упал с лестницы. И не боятся это писать. У нас силовики сейчас руководят страной. Они недоступны для контроля гражданским обществом. Если бы у нас президент не был бы силовиком, то, я думаю, ситуация была бы немного другой.  

В.И.: Спасибо большое за содержательную беседу. Напомню, что это программа «Вторник со Львом Пономаревым: взгляд правозащитника на последние события в России». Наш эксперт Лев Пономарёв — это общественный деятель, правозащитник, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека», член Московской Хельсинкской Группы. Программа выходит по вторникам с 15.05 до 16.00. Думаю, что со следующей недели у нас в конце программы появится маленькая пятиминутная рубрика «Задай вопрос правозащитнику». Вы сможете оставлять вопросы на нашем сайте, самое интересное будет озвучено эфире. Лев Александрович, как правозащитник, как эксперт сможет дать вам ответ по этим вопросам. Я с вами прощаюсь. Услышимся.

Источник: Радио Соль, 27.09.2016