 |
|
 |
|
|
|
|
Прикрываясь формулой «мы боремся с российской агрессией», украинская власть не всегда обосновано ограничивает права и свободы своих граждан. «Проблема в том, что эта формула приводит к тому, что у людей отключается критическое мышление, начинают возобладать эмоции. Парадоксально, но они готовы отдать власти те права и свободы, за которые проливали кровь на Майдане», – отмечает украинская правозащитница, координатор общественной инициативы Евромайдан-SOS, председатель правления Центра гражданских свобод Александра Матвийчук.
Она добавляет: важно помнить, что необходимо не только бороться за временно оккупированные территории, но и строить демократическую модель общества.
Подробнее о заданиях, которые сейчас стоят перед украинцами, Александра Матвийчук рассказала FaceNews. Также правозащитница поведала о том, почему мы до сих пор не знаем, кто виновен в гибели Небесной сотни.
Александра, уже три года украинцы ждут ответов на вопросы о том, кто стрелял по людям во время Революции достоинства, кто давал эти приказы. Почему, по Вашему мнению, ответов до сих пор нет?
Этому есть объективные и субъективные причины. Во время Евромайдана органы, которые должны были расследовать преступления и проводить первичные следственные действия, этого не делали. Они были заняты тем, что совершали эти преступления. Было уничтожено огромное количество документации, бывшее руководство страны находится в бегах в Российской Федерации и других странах. То есть существует целый ряд объективных вещей, усложняющих следствие.
В чем заключаются субъективные причины? В том, что, к сожалению, расследование и свершение правосудия упало на плечи нереформированной системы правоохранительных органов и тех судей, многие из которых во время Майдана сами выносили заведомо неправосудные решения. Сложно ожидать от них каких-то высоких стандартов правосудия, ведь по-хорошему они понимают, что рано или поздно, если расследование будет эффективно, их тоже привлекут к ответственности.
Кроме того, я не вижу большого внимания руководства страны. Так, на протяжении первого года у нас не было создано даже единого центра расследования, дела были расспрошены по разным следователям и даже структурам.
После того, как этот центр наконец-то появился, он долгое время не получал необходимой поддержки. В конце 2015-м года там работало восемнадцать следователей, они расследовали больше 2 000 эпизодов буквально «на коленке», без помещений и материально-технического обеспечения. Это явно не то, как нужно относиться к делу, которое президент называет наиболее резонансным за всю историю независимой Украины.
Последнее, что нас очень возмутило, когда в октябре прошлого года Юрий Луценко принял решение изменить, а по его мнению, улучшить процесс организации расследования. У него была идея, от которой он, к счастью, отказался, объединить производства в одно и сделать большое дело Януковича.
Самое важное в этом решении – это изменение фокуса расследования. Ведь если мы начнем сразу собирать доказательства только против верхушки, то потеряем среднее звено – людей, которые, условно говоря, стояли между Януковичем и теми, кто совершал преступления своими руками. Вопрос – зачем это делается. Я осмелюсь предположить, что это среднее звено успешно инкорпорировалось в нынешнюю систему власти и спокойно себя чувствует.
Однако в расследовании есть и положительные вещи. Понятно, что не все так однозначно.
Справедливое расследование преступлений во время Евромайдана – это не единственный вызов для власти. Какие еще задачи, по Вашему мнению, сейчас остро стоят перед Украиной?
Во время Евромайдана мы боролись за свой демократический выбор. Получается, самая важная задача сейчас – реализовать этот демократический выбор на практике.
Мы должны провести кардинальные реформы, которые изменят ход истории. Пока мы похожи на людей, которые ходят в яме по кругу и раз в десять лет, когда становится совсем плохо и дно оказывается все ближе, революционным способом корректируют траекторию движения и пытаются из нее вылезти. Но, поскольку строить демократические институты намного тяжелее, мы почему-то возвращается обратно к этому хождению по кругу. То есть наша основная цель – сделать качественный прыжок и выйти из этой зоны турбулентности, транзитного периода, в которых мы находимся последние несколько десятков лет.
После падения авторитарного режима возможность проведения этих демократических преобразований стала настолько реальной, что Российская Федерация, защищая свой авторитарный режим, была вынуждена вмешаться. Она оккупировала Крым, начала гибридную войну на Донбассе. И теперь мы боремся за наше право иметь выбор таковой.
Поэтому в это тяжелое и драматическое время перед нами стоит вторая очень важная задача – не забывать, за что мы боремся. Нам нужно выиграть эту войну, но не превратиться самим в Российскую Федерацию.
Что я имею в виду? В ответ на российскую агрессию власть начинает ограничивать права и свободы, и делает это не всегда обосновано. Важно понимать, что даже во время войны права человека должны быть ограничены пропорционально, а не только потому что власти так захотелось и у нее есть красивая фраза «мы боремся с российской агрессией».
Проблема в том, что эта формула приводит к тому, что у людей отключается критическое мышление, начинают возобладать эмоции. Парадоксально, но они готовы отдать власти те права и свободы, за которые проливали кровь на Майдане. Этого нельзя позволить.
Нам нужно очень четко отдавать себе отчет, что мы боремся не только за территории, а за выбор такой модели общества, где права каждого защищены, где существует справедливая судебная система, где власть подотчетна гражданам.
Источник: FaceNews, 24.02.2017
